В сумерках белые плащи и куртки прохожих казались белыми халатами, что только увеличивало сходство улиц с больничными коридорами. Позже, когда стемнело ещё больше, светлые фигуры стали похожи на похмельных ангелов, продавших на распродаже свои накрахмаленные крылья. Ты спросил её, куда она идёт, а она ответила, что не знает. Грустно рассмеявшись, ты сказал, что только слепые не знают, куда идти. Но она, глядя на светящееся распятие круглосуточной аптеки, ответила, что она и есть слепая. Она зашла в аптеку, где уставше-сонная аптекарша спросила, что ей нужно. Она попросила таблеток от одиночества, но аптекарша раздражённо попросила не отвлекать её по пустякам. Она возразила, что одиночество - это не пустяк, и ты согласился с ней, потому что сам в этот вечер был одинок.

Она прошла подземное царство перехода и вышла на остановку. Там стояли нарисованные люди, курили придуманные сигареты, дым которых стаями улетал к морю, пугая мохнатых чаек. Ты спросил её, зачем она это делает и почему не идёт домой. Она печально сказала, что у неё дом - это не место, где живёшь, а место, где тебе хорошо. А ты промолчал, потому что знал это уже очень давно.

Знакомая дорога упиралась в высокую кирпично-рыжую стену, отделяющую её от мира, где живёшь ты. Но оба вы не знали, что на свете есть ещё и я. И стена, отделяющая меня от вас, ещё кирпичнее и непреодолимее. Может, ты и догадываешься, откуда к тебе приходят сны о чайках с грустными карими глазами и людях, превращающихся в деревья, но и не знаешь, что когда-нибудь ты и она встретитесь под капающей с неба жалостью дождя, которой вы и будете запивать таблетки от одиночества, подозрительно похожие на обычные витаминки. А я так и буду слушать ваши разговоры, изредка плача оттого, что нет рядом никого, кто обманет меня, выдав витаминки за таблетки от одиночества...