Я привычно торопил себя, пересчитывая котят звёзд, которых когда-то очень давно бросил в колодец неба мой отец. В тот день он, большой и сильный, привёл меня на край обрыва и сказал, указывая на небо, едва не задевая его пальцами:

-Я утопил этих котят. Теперь ты должен пересчитать их для меня. А я приду завтра и проверю.

Я считал всю ночь, с жалостью глядя на разноцветных котят звёзд, беспомощно барахтавшихся в чернильном колодце неба. Отец пришёл на следующий день, но я не сосчитал и одной десятой.

Он неодобрительно покачал большой головой, но промолчал, пообещав придти вечером. Но и тогда я был не готов. Он проверял меня каждый день, но, видя мою медлительность, стал заходить через день, а то и через два.

Однажды наступил момент, когда он не пришёл совсем. А именно к тому дню я сосчитал всех котят. Я прождал его несколько дней, а потом пошёл по дороге, которой отец привёл меня сюда, к обрыву.

Огромное озеро лениво потягивалось на том месте, где когда-то жил мой дом. Два апельсиновых прутика, которыми я небрежно проткнул землю двора перед уходом, размазались в огромную апельсиновую рощу. И тогда я понял, что прошло уже очень много лет с тех пор, как мы ушли к обрыву. Я сел на лохматую траву и заплакал, осознав, что я - просто заблудившийся ребёнок в огромной заплесневелой комнате. Солёная вода, сыплющаяся из неплотно закрытых кранов моей души, заставила озеро разлиться и плеснуть волной на сине-далёкий лес.

Я провёл в апельсиновой роще несколько дней; потом решил брести куда-нибудь. И не особо удивился увидев впереди сутулые плечи обрыва, ломаная кромка которого ещё помнила тёплые отпечатки моего имени.

В тот день я начал пересчитывать звёзды, впервые испугавшись за судьбы жалких котят, из последних сил старающихся удержаться в смоляной воде. Глядя в их разноцветные глаза я умолял: "Только держитесь, не тоните…". Цифра, которая упала в мои ладони после пересчитывания, оказалась меньше, чем первая. Это означало только одно: несколько котят утонули. Я представил их, судорожно хватающих звёздными лапками воздух, представил их мерцающие глаза и почувствовал себя таким же беспомощным котёнком, брошенным в холодный колодец одиночества. Я проплакал всю ночь, а на следующий день принялся пересчитывать их снова.

С тех пор я считал их много раз. И мир освещался сверкающим потоком моих улыбок если котят оставалось столько же; и мир тонул в солёных каплях, выжатых из пористой губки моей души, если котят становилось меньше.

Сегодня ко мне на обрыв пришёл мальчик. Полупрозрачные пальцы ветра перебирали струи его светлых волос; он доверчиво сел рядом со мной на обрыв и спросил:

-А что ты делаешь здесь один?

-Не отвлекай меня; я занят! - зло швырнул в него я.

Он помолчал о чём-то сам себе и спросил, роняя в обрыв вопросительную интонацию:

-Ты считаешь этих котят?

-Да.

-А можно мы будем считать их вместе?

Но я накричал на него и прогнал, ведь в мире может быть только один Тот, Кто Считает Звёзды - Бог, который до смерти устал это делать.